Вигель — написал письмо митрополиту новгородскому и санкт-петербургскому Серафиму: Прожив более полувека, я никогда ни чьим не был обвинителем. В сем положении не нахожу другого средства к успокоению своему, как прибегнуть к вашему высокопреосвященству с просьбою, обратить пастырское внимание ваше на то, что меня так сильно встревожило. Иные скажут, может быть, что я не в праве сего делать, но как верный сын отечества и православной церкви, я считаю сие обязанностию.

Читая оныя, я с начала не доверял своим глазам. Многочисленнейший народ в мире, в течении веков существовавший, препрославленный, к коему, по уверению автора статьи, он сам принадлежит, поруган им, унижен до невероятности. Если вашему высокопреосвященству угодно будет прочитать хотя половину сей богомерзкой статьи, то усмотреть изволите, что нет строки, которая бы не была ужаснейшею клеветою на Россию, нет слова, кое бы не было жесточайшим оскорблением нашей народной чести.

Меня утешала еще мысль, что сие, так-называемое философическое письмо, писанное по-французски, вероятно составлено каким-нибудь иноверцем, иностранцем, который назвался русским, чтобы удобнее нас поносить. Среди ужасов французской революции, когда попираемо было величие Бога и царей, подобнаго не было видано.

• чат знакомство для двоих.
• познакомиться с парнем в красноярске.
• .
• Чаадаев, Пётр Яковлевич?

Никогда, нигде, ни в какой стране, никто толикой дерзости себе не позволил. Но безумной злобе сего несчастнаго против России есть тайная причина, коей впрочем он скрывать не старается: Вот новое доказательство того, что неоднократно позволял я себе говорить и писать: Сею верою просветилась она во дни своего младенчества, ею была защищена и утешаема во дни уничижения и страданий, ею спасена от татарскаго варварства и с нею вместе возстала во дни торжества над безчисленными врагами, ее окружавшими.

Стоит только принять ее, чтобы соделаться совершенно русским, стоит только покинуть ее, чтобы почувствовать не только охлаждение, омерзение к России, но даже остервенение против нея, подобно сему злощастному, слепотствующему, неистовому ея гонителю. Разъединению с западной церковью приписывает он совершенный недостаток наш в умственных способностях, в понятиях о чести, о добродетели; отказывает нам во всем, ставит нас ниже дикарей Америки, говорит, что мы никогда не были христианами и, в изступлении своем, наконец нападает даже на самую нашу наружность, в коей видит безцветность и немоту.

Петр Яковлевич Чаадаев

И все сии хулы на отечество и веру изрыгаются явно, и где же? И есть издатель, который не довольствуется поместить статью сию в журнале, но превозносит ее похвалами, как глубокомысленнейшее произведение высокаго ума, и он грозит еще другими подобными письмами! Кто знает, будут и люди, которые с участием и одобрением будут читать оное.

• Похожие главы из других книг.
• бюро знакомств в калининграде.
• .
• взрослая женщина хочет познакомиться с молодым.

О Боже! Сама святая и соборная апостольская церковь вопиет к вам о защите: Вам, вам предстоит обязанность объяснить правительству пагубныя последствия, которыя проистекут от дальнейшей снисходительности и указать на средства к обузданию толиких дерзостей. Может быть кто-нибудь и предупредит меня: В одной из записных книжек уже цитированного нами П. Языков — упрекал Чаадаева в г. Протоиерей Г. Первым назвать его можно только в не-прямом смысле, — в его поколении все были западниками, часто просто западными людьми. И западником он был своеобразным.

Это было религиозное западничество. Или надо говорить о двух видах русского классического западничества XIX в.? У цитируемого нами автора так и получается. При этом в рассуждениях прот. В итоге, приходим к вопросу: Более корректен прот. Флоровский, когда называет Чаадаева апологетом римской теократии.

А как же все-таки соотносятся воззрения Чаадаева и русских классических западников XIX в. Белинский, А. Герцен и др. При решении данной проблемы может быть перспективной и плодотворной интересная мысль А. Григорьева — Герцен, который полагал по мнению многих, ошибочно , что Чаадаев является мыслителем освободительного движения, писал: И еще.

Вот как выглядит панорама духовной жизни России х гг. XIX в. Для нас здесь важно, что философско-историческая теория Чаадаева характеризуется как католическая теория Чаадаева. Сам себя Чаадаев определял как христианского философа: Мещерской 27 мая г. Сразу же вспоминается письмо Н. Страхова В. Розанову от 17 июля г. Я думаю, Вы никогда не скажете Русский Вестник , а всегда: Конечно, оно красивее, напр. Страхова , но уж очень абстрактно, отвлеченно и неконкретно.

По мнению А. А теперь пора перейти к А. Пушкина к первому философическому письму Чаадаева? Получив от автора через И. Пушкин выразил крайне резкое неприятие его содержания и выводов концепции Чаадаева. Как же выглядит Россия в чаадаевском произведении, если А. Пушкин заявляет: Вдумаемся в слова и мысли Пушкина.

Сразу становится ясно и то, как выглядит Россия в чаадаевском произведении, и то, как резко Пушкин выражает свое неприятие чаадаевской концепции. Как же выглядит Россия, ее история, ее роль и место во всемирной истории в чаадаевском изображении, если Пушкин в частном письме своему другу клянется, что ни за что на свете не хотел бы переменить отечество, или дословно: Вышецитированные положения являются квинтэссенцией неотправленного письма Пушкина Чаадаеву от 19 октября г. По нашему мнению, они могли бы послужить эпиграфом к данному письму. Поскольку полемика А. Пушкина с Чаадаевым имеет многогранный и всесторонний характер, приведем указанное письмо целиком и полностью.

Итак, Пушкин пишет Чаадаеву: Я с удовольствием перечел ее, хотя очень удивился, что она переведена и напечатана. Я доволен переводом: Что касается мыслей, то вы знаете, что я далеко не во всем согласен с вами.

Это Россия, это ее необъятные пространства поглотили монгольское нашествие. Татары не посмели перейти наши западные границы и оставить нас в тылу. Они отошли к своим пустыням, и христианская цивилизация была спасена. Для достижения этой цели мы должны были вести совершенно особое существование, которое, оставив нас христианами, сделало нас, однако, совершенно чуждыми христианскому миру, так что нашим мученичеством энергичное развитие католической Европы было избавлено от всяких помех.

Вы говорите, что источник, откуда мы черпали христианство, был нечист, что Византия была достойна презрения и презираема и т. Ах, мой друг, разве сам Иисус Христос не родился евреем и разве Иерусалим не был притчею во языцех? Евангелие от этого разве менее изумительно? У греков мы взяли евангелие и предания, но не дух ребяческой мелочности и словопрений. Нравы Византии никогда не были нравами Киева. Согласен, что нынешнее наше духовенство отстало. Хотите знать причину? Оно носит бороду, вот и все. Оно не принадлежит к хорошему обществу.

Что же касается нашей исторической ничтожности, то я решительно не могу с вами согласиться.

Содержание

Войны Олега и Святослава и даже удельные усобицы — разве это не та жизнь, полная кипучего брожения и пылкой и бесцельной деятельности, которой отличается юность всех народов? Татарское нашествие — печальное и великое зрелище. Пробуждение России, развитие ее могущества, ее движение к единству к русскому единству, разумеется , оба Ивана, величественная драма, начавшаяся в Угличе и закончившаяся в Ипатьевском монастыре, — как, неужели все это не история, а лишь бледный и полузабытый сон? А Петр Великий, который один есть целая всемирная история!

А Александр, который привел вас в Париж? Думаете ли вы, что он поставит нас вне Европы? Хотя лично я сердечно привязан к государю, я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора — меня раздражают, как человек с предрассудками — я оскорблен, — [я] но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество, или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам бог ее дал.

Вышло предлинное письмо. Поспорив с вами, я должен вам сказать, что многое в вашем послании глубоко верно. Действительно, нужно сознаться, что наша общественная жизнь — грустная вещь. Что это отсутствие общественного мнения, это равнодушие ко всякому долгу, справедливости и истине, это циничное презрение к человеческой мысли и достоинству — поистине могут привести в отчаяние. Вы хорошо сделали, что сказали это громко.

Но боюсь, как бы ваши [религиозные] исторические воззрения вам не повредили… Наконец, мне досадно, что я не был подле вас, когда вы передали вашу рукопись журналистам. Я нигде не бываю и не могу вам сказать, производит ли статья впечатление. Надеюсь, что ее не будут раздувать.

Прощайте, мой друг. Что говорят они о вашем письме, они, столь посредственные христиане? Внимательный анализ содержания пушкинского документа приводит к выводу, что его автор, опираясь на конкретные исторические факты, доказывает ошибочность и несостоятельность всех принципиальных положений первого философического письма Чаадаева. А как быть с высказываниями А. Нельзя ли их истолковать в духе хотя бы частичной солидарности А. Пушкина с воззрениями Чаадаева?